Влад ГАЛКИН: "Я абсолютно
убежден, что нет ни одного однозначно положительного или
отрицательного героя: мы делимся на тех, кто делает ошибки, и
на
тех, кто их исправляет"
Мы беседовали с Владом, пока режиссер выстраивал новую
мизансцену, осветители переустанавливали софиты, а оператор
придирчиво всматривался в видоискатель камеры, водруженной
на
рельсы. Галкин был настроен философски — размышлял о жизни, о
национальных особенностях русского характера и отечественном
кино.
Одна из последних ваших работ — роль начальника
контрразведки в проекте Владимира Хотиненко "Гибель
империи". И
вдруг — мелодрама?!
— Я на самом деле большой
поклонник
мелодрам. К тому же у меня нет ни одной роли, в которой я
был бы
однозначно жестким. Все равно есть какие-то лирические и
романтические отступления, есть как слабые, так и сильные
стороны.
Самое главное, на мой взгляд, — я абсолютно убежден, что нет
ни
одного однозначно положительного или отрицательного героя:
мы
делимся на тех, кто делает ошибки, и на тех, кто их
исправляет. Не
бывает абсолютного добра и абсолютного зла.
А
кого вы
играете в "Возвращении женщины"?
— Это муж одной
из
главных героинь — юрист, судья. Очень сложные семейные
отношения.
Все в подвешенном состоянии. В итоге возникает ситуация,
когда можно
либо все спасти, либо — потерять. И все-таки герои приходят к
тому,
что они слышат, видят, уважают, любят и понимают друг друга.
И
пытаются собрать те крупицы, которые помогут им вернуть
радость и
смысл жизни.
Удается?
— Надеюсь, что
по-своему удается.
Когда вы работаете над ролью —
вносите
что-то свое или беспрекословно подчиняетесь режиссеру?
—
Мне кажется, что, в принципе, режиссера невозможно не
слушаться. Это
все равно что в армии уходить в "самоволку" за спиной
командира. И
еще я знаю, что в споре истина не рождается. Истина
рождается в
некоем поиске, но совместном. Спорить можно до посинения, до
драки,
до одури. Спор — это, собственно, когда речь идет об одном и
том же,
но у каждого свое понимание предмета спора. Ну и "чем дальше
в лес,
тем больше дров". На мой взгляд, это процесс бессмысленный и
не
созидательный. Пустая трата времени.
Один из
критиков
написал: "Сегодня ни один приличный проект не обходится без
участия
Влада Галкина". Как вы это прокомментируете — действительно,
если вы
участвуете в фильме, то можно смело говорить о нем как о
качественном продукте?
— Какой хороший критик!
(Смеется.) На самом деле, мне сложно это комментировать. Я
стараюсь,
насколько это возможно, работать с режиссерами, у которых в
материале есть пространство для открытий и созидания. Я,
например,
абсолютно счастлив, что в моей жизни есть Владимир Иванович
Хотиненко. Я горжусь, что учился в его мастерской во ВГИКе —
это моя
большая творческая удача. Я считаю, что это человек, который
создает
некий плацдарм для становления русского кино. Мы с ним
сделали уже
очень много работ. А что касается последней — "Гибель
империи", — то
это просто великий проект. И это не только мое мнение. Это
признали
даже противники Хотиненко. Притом что у каждого таланта есть
свои
воздыхатели, а есть злопыхатели… Проект настолько глобален и
всеобъемлющ, что просто непонятно, как можно было все это
осилить.
Подготовительный и съемочный периоды были невероятно
спрессованы —
167 съемочных дней. Сложно себе представить, правда? Были
какие-то
перерывы, очень много времени занимали переезды, подготовка,
сборы.
Что-то снималось в павильонах в Москве, что-то в Питере. Две
последние серии снимали в Киеве и какие-то сцены в Праге. В
фильме
есть совершенно уникальные моменты, такие, например, как
автогонки
на ретромобилях — раритетных машинах, которые управлялись
владельцами, поскольку водить их было крайне сложно. В
картине
задействованы около трехсот персонажей, причем ролевых. И
каждого
надо было придумать. Это просто фантастика! Но если Владимир
Иванович за что-то берется, то доводит это не просто до
конца, а до
какого-то "открытия".
В фильме о подводниках "72
метра" вы
снялись после роли в триллере "По ту сторону волков"?
—
Да. А потом сразу началась "Гибель империи". Недавно как раз
прошла
презентация этой картины в одном клубе, и Владимир Иванович
вдруг
вспомнил, что ровно год назад он в этом же клубе представлял
"72
метра". Представляете, какие темпы?!
Кого у вас
больше —
поклонников или противников?
— Я не думаю об
этом.
Профессия требует слишком много внимания, которое
растрачивать на
какие-то вещи, совершенно лишние, я себе не позволяю. Это
мешает
сосредоточиться. Жизнь делится на главное и второстепенное.
От
второстепенного нужно избавляться как можно быстрее. И
никогда к
этому не возвращаться. Только если человек серьезно
занимается
каким-то одним делом, он может добиться серьезных
результатов.
В нашей стране "пока гром не грянет, мужик не
перекрестится". Это так?
— У нас, к сожалению,
это
действительно так. Очень много вспоминается таких вот
моментов,
чудовищных на самом деле, когда съемочная смена с диким
количеством
массовки, безумно дорогостоящей техникой из-за какой-то
абсолютной
глупости срывается. Потому что какой-то маляр что-то там не
покрасил. И такая безответственность постоянно присутствует в
нашей
жизни. Существует минимальный процент людей деятельных,
действующих,
созидающих. И есть огромное количество людей, которые живут
по некой
инерции — пока их не "долбанет"... В любой нормальной стране
существует система наказаний и поощрений. И если подобное
происходит, то организация, которая виновата в срыве съемок,
несет
колоссальные убытки. У нас же, увы, является почти нормой
ситуация,
когда никто ни за что не отвечает и нет никакой системы
административных наказаний. Мы культивируем свою
безответственность.
А разбираться, кто прав, кто виноват, — себе дороже. Меня,
например,
умиляет, когда кто-то подает в суд на журналистов, которые
написали
ту и ли иную гадость. По большому счету, это абсолютно
бессмысленно.
И я это прекрасно понимаю, потому что на подобные тяжбы
тратится
бешеное количество сил и времени. В результате ты получаешь
компенсацию пять тысяч рублей. А смысл? Горе-журналиста
после этого
знает вся страна, а ты "умываешься". Думаю, нам предстоит
еще очень
долгий путь к зрелому обществу. Нашу страну слишком долго
приучали к
тому, что мы — "некая коллективная субстанция", состоящая из
"безликих" людей, неспособных принимать самостоятельные
решения.
Какая-то рабская психология. Кстати, в школе, на уроках
истории, я
никак не мог понять, почему считается, что в России не было
рабовладельческого строя. Я до сих пор не понимаю разницы
между
феодально-крепостным и рабовладельческим строем. По-моему —
одно и
то же.
Где сейчас вы еще снимаетесь?
—
Параллельно с "Возвращением женщины" у меня начинаются
съемки еще в
одной картине, и идет озвучивание нескольких работ. А совсем
недавно
я закончил сниматься в очень интересной 4-серийной
детективной
истории под названием "Каса роза" ("Розовый дом"), формат
которой
похож на фильмы "По ту сторону волков" и "Диверсант".
А
где выйдет фильм?
— Это снимает Первый канал,
там же
состоится премьера. Кстати, я считаю, что Константин Эрнст,
Джаник
Файзиев, Тимур Бекмамбетов и другие сделали огромный шаг в
развитии
нашего телевидения — они ухитрились телевизионный проект
поднять до
уровня настоящего кино. Фильмом "Ночной дозор" они смогли
показать
собственному зрителю, что способны создать качественный,
серьезный,
конкурентоспособный продукт — ничуть не хуже, чем на Западе.
И я
знаю, что для российского зрителя очень важно видеть своих
героев,
своих артистов, говорящих на родном языке. Потому что
каждому
человеку, представляющему ту или иную нацию, очень важно
гордиться
ею.
Вы гордитесь?
— Безусловно.
А
вы хотели бы сняться в западном кино?
— Была
масса
предложений, но я отказывался, потому что мне бы не хотелось
изображать какого-то очередного русского братка. А как
правило, всем
русскоязычным артистам предлагаются роли только такого плана
—
бандиты, террористы, еще какие-то "плохиши". У меня это
вызывает
отторжение. Если предлагают работу, которая может быть для
меня
творческой, я соглашаюсь. А если просто, что называется,
"срубить
денег" и засветиться в западном кино — Боже упаси! Мой
зритель
здесь, а не там. Они мне никогда не будут близки, и я им
никогда не
буду близок. Никогда с ними у меня не возникнет такого
контакта,
который существует со своим зрителем. Поэтому мне не хочется
покорять мир. Мой мир там, где я живу, а не там, где я мог
бы жить.
Вы никогда не сожалели, что выбрали профессию
актера?
— Я предпочитаю никогда и ни о чем не жалеть.
Что
сделано — то сделано. Изменить суть событий невозможно. Это и
есть
опыт ошибок. Для того чтобы идти дальше и не сойти с ума по
поводу
бесцельно прожитых лет, нужно стараться не повторять прошлых
ошибок.
Вы решили стать актером после дебютной роли
Гекльберри
Финна в фильме Станислава Говорухина?
— Выбор
профессии
у меня произошел автоматически. Когда я снялся в этом
фильме, мне
было 8 лет. А дальше даже не было никакого перерыва — я
пришел в
этот мир и в нем остался.
Вы можете назвать себя
счастливым человеком?
— Что касается профессии —
то это
возможность все время переживать различные эмоциональные
состояния —
страдать, радоваться, восторгаться, вникать,
разочаровываться и т.
д. И это, безусловно, профессиональное счастье. А в личном
плане —
это счастье быть мужем такой женщины и абсолютно уникальной
драматической актрисы, как Дарья Михайлова. Есть расхожее
мнение,
что два актера рядом существовать не могут и такие браки
чаще всего
распадаются. Тем не менее мы как-то существуем. Я, конечно,
не знаю,
что будет через десять лет, но одинаковая профессия помогает
нам
лучше понять друг друга.
Вы очень мало вместе
работаете.
— Даша не стремится привлекать меня в свои
проекты, а я
ее — в свои. Мы вместе играем сейчас спектакль, который она
поставила по "Братьям Карамазовым" Достоевского. Играем мы, к
сожалению, его редко. Но спектакль очень сильный, крепкий.
Это
хорошая режиссерская работа, причем не женская, а именно
по-настоящему мощная режиссура.
Сейчас многие
актеры
становятся режиссерами. А вы не хотите себя попробовать в
этом
качестве?
— Всему свое время.
Но
мысли такие
вас посещали?
— Они появились у меня еще во
ВГИКе. Как
дозрею, так и случится. Пока считаю, что это преждевременно.
